F. Lewiska. 1936 г. «Правмир» публикует отрывок из книги «Новогодние и рождественские рассказы будущих русских классиков», которая недавно вышла в издательстве «Никея».
Ранние сумерки вползали в город, укутывая улицы серой пеленой. Еще сновали туда-сюда прохожие, но их становилось все меньше и меньше. Снег перестал идти и теперь торжественно лежал, превратив город в сказочное королевство. Наступало Рождество.
Пятилетний Вовка смотрел в окно и вздыхал. Целый день вместо того, чтобы готовиться к празднику, мама и папа занимались переездом в эту чужую квартиру. Вовка даже знал почему. Он слышал, как вчера вечером отец ссорился с дядей Митей, своим старшим братом, и тот сказал:
— Вот и убирайся отсюда!
Дом, в котором они жили до этого, принадлежал дяде Мите. Скорей всего, он совсем не имел в виду, чтобы папа, мама и Вовка убирались прямо в праздничные дни. Но надо знать папу с его чувством справедливости и нетерпимости к любой лжи.
Короче, папа позвонил своему институтскому товарищу, который жил где-то в столице, и попросился в его квартиру. Товарищ согласился с радостью, будет кому присматривать за жильем. И сегодня они переехали в этот старый двухэтажный дом почти на самой окраине городка.
Дом на восемь квартир — четыре внизу и четыре вверху. Вовке сразу выделили маленькую спальню с окном на улицу, и теперь он смотрел на снег, прохожих, на старый фонарный столб и думал о елке, которую не стали тащить с собой и вместе с которой в том доме остался праздник.
Незнакомая двухэтажка жила своей жизнью. То и дело хлопали входные двери, слышались веселые голоса новых соседей, звуки приезжающих и отъезжающих машин. На втором этаже кто-то ругался, бегал, падали какие-то вещи, хлопали балконные двери, и вообще было похоже на драку.
Родители расставляли посуду, развешивали вещи, рассовывали все семейные узлы по шкафам и тумбочкам, которых у папиного товарища явно не хватало. Они устали и были расстроены.
Вовка тоже был расстроен, поэтому сидел в своей комнате в полной темноте и ни с кем не разговаривал. Он услышал, как родители включили телевизор и кто-то закричал: «С Рождеством!»
«Рождество пропало, — подумал Вовка. — Мой Рождественский Ангел не найдет меня здесь, мы так быстро переехали».
На фонарном столбе загорелась лампа и осветила не только кусок улицы, но и Вовкину комнату. Он оглянулся на большие картонные ящики, в которых лежали его вещи, игрушки, книги, и опять печально вздохнул.
Внезапно вспомнил об ангеле, которого успел снять с елки, и раскопал свою куртку в ворохе верхней одежды. Белый ангелок с примятыми крыльями был извлечен из кармана и водружен на подоконник. Вовка уселся рядом.
В доме все стихло. Кажется, опять пошел снег. Вовка смотрел на большие, просто огромные снежинки и вдруг понял, что это совсем не снежинки, а белые перья медленно пролетают мимо его окна и ложатся на снег.
«Мой Ангел прилетел! — чуть не закричал он от радости. Но тут же испугался: — Почему столько перьев? С ним что-то случилось!»
Вовка накинул куртку и выглянул из своей комнаты. В гостиной работал телевизор, и уставшие родители спали перед ним, сидя на диване. Вовка выскользнул из квартиры. Лампочка в подъезде замигала, как будто испугалась его появления, и погасла, однако мальчик успел заметить несколько белых перьев на лестничной площадке. Он хотел выйти на улицу, но услышал, как выше этажом кто-то всхлипнул.
Осторожно, держась за деревянные перила, Вовка стал подниматься по лестнице. На площадке между этажами он остановился и посмотрел вверх. Глаза его немного привыкли к темноте, да и в маленькое окошко над площадкой проникал тусклый уличный свет. Вовка разглядел белый силуэт и понял, что на верхней ступеньке кто-то сидит.
— Ты Ангел? — нерешительно спросил он. — Почему ты плачешь?
— Мне холодно, — очень тихо ответил белый силуэт.
— Пойдем ко мне! У нас тепло, и телевизор работает.
— А можно?
— Пойдем!
Силуэт поднялся и бесшумно начал спускаться по ступенькам. Вовка почти скатился вниз, открыл свою дверь и побежал в гостиную.
— Мама! Папа! — закричал он. — Я привел Ангела. Он замерз. Я не знал, что Ангелы тоже мерзнут, а вы знали?
— Ты почему не спишь? — удивилась мама, поднимаясь с дивана. — Почему ты в куртке?
— И где Ангел? — спросил папа.
Вовка оглянулся:
— В коридоре, наверное. Я дверь оставил открытой.
— Сережа, отведи его в спальню, пусть ложится, напридумывал тоже.
— Ничего я не придумал, — возразил Вовка не совсем уверенно, — сама посмотри.
— Посмотри, посмотри, а мы — спать. — Папа увлек сына в спальню.
Мама вышла в коридор и увидела худенькую девочку лет семи в длинной, до самых пяток, белой рубашке. Она стояла на пороге, не решаясь войти в квартиру и подрагивая от холода. У нее были длинные светлые волосы и очень большие голубые глаза.
— Ты Ангел? — спросила мама точно так же, как несколько минут назад Вовка.
— Я — Люся, — тихо ответила девочка. — Наша квартира над вами.
— О Господи! Да ты босиком!
Мама обняла девочку за плечи и завела внутрь. Потом заперла двери и повела гостью в кухню. Там она усадила ее на стул, поставила на плиту чайник и принесла свою вязаную кофту и теплые носки.
Пока девочка надевала все это, на столе появилась большая чайная чашка, а вместе с ней печенье и кусок яблочного пирога, испеченного еще в том доме. Мама налила чай в чашку и придвинула все к девочке.
— Кушай и грейся. У тебя что-то случилось?
— Нет, все, как всегда, — тихо сказала девочка и нерешительно посмотрела на пирог.
— Бери, бери, это тебе. А что значит «как всегда»?
Девочка отпила глоток.
— Хорошо, горячий. — Она вздохнула. — Мама с папой подрались, а я убежала к бабушке Кате.
— Это твоя бабушка?
— Нет, это соседка, ее дверь рядом с нами. Я всегда убегаю к ней. Но сегодня у нее заперто.
— Подожди, — вспомнила мама, — это такая высокая интересная старушка с черным мопсом?
— С Чарликом. — Впервые за все время девочка улыбнулась. — Я с ним дружу, он очень любит овсяное печенье.
— Она уехала ближе к вечеру на такси. Я видела в окно.
— Наверное, к дяде Толе, он ее сын.
— Хочешь, я постучу к вам и вызову твоих родителей?
— Это бесполезно, — сказала девочка. — Они не проснутся до утра. А если проснутся, то будет только хуже, — добавила она.
— А у тебя есть еще родственники в городе?
— Нет. Никого нет.
— Кушай, не буду тебя больше отвлекать.
Мама тоже налила себе чаю и присела рядом.
— Наш сын уснул. — В кухню заглянул папа и замер, увидев гостью. — Ты Ангел? — спросил он девочку.
Девочка смутилась и поставила чашку с недопитым чаем на стол. Было заметно, как от горячего напитка и еды ее начало клонить в сон. Она зевала и потягивалась.
— Это Люся, — сказала мама. — Она живет над нами. А сейчас ее надо уложить спать.
— Если надо, значит, уложим, — не стал вдаваться в подробности папа. — Куда?
— Я постелю на диване, — сказала мама и вышла из кухни.
— Я помогу, — присоединился к ней папа.
Когда они вернулись, девочка спала, положив голову и руки на стол.
— Какая худенькая! — сказала мама.
— Какая легенькая! — сказал папа, поднимая девочку на руки.
Они уложили ее на диван и укрыли теплым пледом.
— Спасибо, — пробормотала девочка в полусне.
— Да, иногда и Ангелам нужна помощь, — улыбнулся папа.
Рождественская ночь плыла над городом. Из разорванной подушки на балконе второго этажа легкий ветерок выдувал белые перья. Они играючи взлетали вверх, кружили по улице и медленно опускались на такой же белый снег.
